Анастасия Сажина

«Пленэры в экстремальных условиях: зачем художник едет на Север»

Анастасия, как бы вы описали свой стиль и творческий метод? Что для вас самое важное в живописи?

Любовь и правда — это самое главное в живописи для меня. Любовь дает качество в исполнении. Правда передает то, что ценю именно я. Сейчас пейзаж — это отличный способ выражения образа жизни, который мне нравится. Путешествие — это одно из его составляющих. А реалистическая школа живописи дала инструмент для создания этого счастья. Работаю в технике реализма и импрессионизма. Реализм помогает точно отобразить реальность и детализировать, а импрессионизм — схватить мимолетность момента в природе.

Ваши работы часто связаны с Русским Севером. Что вас привлекает в этих местах? Как они влияют на ваше искусство?

После первого года работы я бы ответила, что невероятная природа, какую не встретишь в нашей средней полосе. После двух лет — это были люди, быт, то как они уживаются с природой. После трех лет я просто чувствовала себя как дома. А сейчас ко всему добавлю, что на Севере ты узнаешь себя, где предел твоих возможностей?! В мастерской, в комфорте, нельзя понять, сможешь ли ты выстоять 4 часа на подветренной стороне побережья, успеешь ли за 20 минут написать уходящее состояние и сможешь ли дойти с этюдами до дома по морозу. Каждый такой выезд показывал, что я могу больше, чем предполагаю. Поэтому совокупность необычайной красоты, познания себя и общение с местными жителями дают абсолютное счастье. Именно так работа, которая в таких условиях перестает быть работой, делается с большим удовольствием и рвением.

Вы работаете в традициях академической живописи. Как вы сочетаете классические техники с современным взглядом на искусство?

Мне всегда казалось, что мы и есть современники, творящие современное искусство, просто с разными техниками исполнения. Но, выбрав такой путь, как сохранение традиций и летопись современной истории Севера, на помощь приходит реализм. Работа в такой технике позволяет передать достоверность, но это касается только пленэра. А вот для передачи образа в картине — поле для деятельности значительно расширяется. Я люблю экспериментировать с материалом. Кажется, попробовала все виды поверхности (холсты, брезенты, картоны, бумагу) и сочетание краски с графическими материалами. Но постоянно возвращаюсь к традиционной, потому что моя цель не изобрести что-то новое, а сохранить старое! И конечно, со всех сторон летят фразы о новизне, концепциях и сочинениях в картинах, просто у нас разный путь. Нужен всякий. Было бы нелепо, если бы не было такого многообразия в искусстве, и у каждого своя ниша в нём.

Вы окончили Академию Глазунова. Как обучение у таких мастеров повлияло на ваше творчество?

Хорошо, что на такой вопрос я отвечаю спустя 5 лет после окончания академии. Во время обучения сложно бы было найти ответ, потому что многое казалось непонятным и непригодным в жизни. Но сейчас! Во-первых, это дисциплина. Натянутый холст на подрамник уже задает другое направление и отношение к своей будущей работе, будь то этюд или картина. Во-вторых, это труд. Глядя на наших педагогов и на примеры студентов, я научилась настоящему труду. Работать много и прилежно, не пропуская никаких ступеней в этом огромном процессе. Ведь когда всё делаешь с любовью, получаешь больше, чем просто очередную «картинку». Также нам показывали много хороших музейных примеров, тем самым воспитывая вкус. И сейчас нет препятствий или страхов, чтобы просто взять и сделать.

Были ли моменты, когда вы сомневались в выбранном пути? Что вас поддерживало?

Ох, как много было сомнений, да не один год. Признаюсь, всю академию меня кидало в разные стороны, и даже думала, что по окончании просто сменю род деятельности. Я видела, кем становятся выпускники после, и ни один вариант мне не нравился. Тогда я не знала, что можно проложить свой путь, скорее от неверия или малодушия, но даже с опущенными руками плыла по течению. И тут появился Север! Он-то и дал возможность дышать. Настолько меня захватил этот край, что я решила стать художником вопреки. И до сих пор только тема Севера в творчестве помогает держаться и вдохновляет на новые свершения.

Как вы пришли к идее организации пленэров в Арктике? Почему именно Русский Север?

Уже ясно, что Север стал большой темой в моем творчестве, поэтому вопросов, куда бы поехать, не возникало. А идея вытекала из того, как бы сделать так, чтобы продолжить изучение сурового края. Ни для кого не секрет, что путешествовать одному, да ещё по России очень дорого. А вот в компании — другое дело. Конечно, вывозить группу в места, где отсутствует сервис и какие-либо условия, одному тоже тяжело. Поэтому с моим боевым товарищем Малиной Женей мы отважились на первые выезды с участниками.

Расскажите о ваших пленэрах «Арктика». Как рождались эти поездки и что они дают вам и другим художникам?

Наши пленэры возникли по любви! Любви к Северу нашей Родины. Любви к живописи. Любви к путешествиям и новым открытиям. Постепенно желание поделиться такой находкой росло. И помог в этом наш первый выезд, когда мы привезли группу из четырёх человек на Кольский. Но самое главное случилось потом. Мы получили такую обратную связь от ребят, много положительных отзывов, а главное — желание поехать ещё! Поэтому, если бы не они, вряд ли мы нашли бы силы продолжить такое непростое дело. И вот с каждым выездом участников становилось больше, интерес к изучению Арктики возрос, а мы рады делиться опытом. Ведь невозможно наполнить уже полный стакан. Прежде чем наливать свежую воду, сначала нужно вылить старую, застоявшуюся — это «формула счастья».

Какое место из ваших путешествий произвело на вас самое сильное впечатление? Были ли неожиданные открытия?

Однозначно Териберка. С этого посёлка началось моё изучение Севера, и постоянно туда же и возвращает. Здесь поражало всё! Я никогда не видела ничего похожего нигде. Начиная со снега в июне, заканчивая приливами и отливами на море. Всё вокруг не поддавалось логике и привычному укладу жизни, приходилось подстраиваться под условия и писать необычные мотивы. Открытия случались одно за другим, чего в мастерской можно ждать годами. Колорит, новые краски, подход к работе, экипировка — всё заменялось на новое. В таких дискомфортных условиях рост происходил с большой прогрессией.

Вы называете себя «художником-полярником». Как искусство помогает исследовать и осмыслять суровую природу Севера?

Раньше я называла себя северным художником, а недавно получила настоящее звание «Полярник-инструктор», и теперь это не просто придуманное имя, а официальное направление рода деятельности. Искусство помогает остановиться и понаблюдать. Обычно мы бежим, фотографируем и несёмся дальше. Работа на пленэре позволяет не просто посмотреть на место, а пойти дальше. И я не про написание этюда, а про поиск. Каждый человек во всём ищет то, что нравится ему. Художник ищет то, за что ему понравилось место — характер, образ. И как у самурая, важна не цель, а путь. Пока происходят поиски, ты открываешь для себя то, что не увидеть невооружённым глазом. Иногда приходится несколько дней ходить вокруг одной ёлки, чтобы найти то самое!

Ваши работы выставлялись в Третьяковке и Русском музее. Какие эмоции вы испытываете, когда ваше искусство попадает в такие пространства?

Это звучало очень здорово, но только на словах. За кулисами остаётся вся основная работа. Чтобы сделать персональную выставку в филиале Русского музея, потребовалось не просто написать 60 работ, но и оформить каждую, сделать подвесы и этикетаж, упаковать и провезти 2000 км самостоятельно. Ещё был обратный путь, и ничуть не легче. Также и в Третьяковскую галерею полотно необходимо подготовить должным образом. Поэтому за такой тяжёлой работой не думаешь об эмоциях.

Как зрители реагируют на ваши работы? Были ли особенно запоминающиеся отзывы?

Положительные отзывы слышу постоянно, и это очень вдохновляет, даёт большой заряд и осознание, что иду по тому пути. А запоминающимися они становятся, когда участники наших пленэров по советам делают свои картины! Когда ты сделал вклад, пусть и небольшой, в жизнь другого человека — тогда это особо ценится. И помню своё первое серьёзное переосмысление о художниках и их влиянии. Я тогда училась в училище, и мне было лет 16. Мои родители — обычные труженики рабочего класса, и, приходя домой на обед, папа всегда садился перед телевизором. А я принесла из училища свою первую большую картину и облокотила её на телевизор, хвалилась своими достижениями. Но всем было некогда, не до того, так что ушла в свою комнату. А спустя 10 минут слышу — тишина. Подумала, так странно и чего-то не хватает. Вернулась в зал, а родители сидели, кушали и смотрели на картину вместо телевизора. Я тогда не знала, что могло бы прервать этот ежедневный ритуал, и каково было удивление, когда им оказалась картина. Много отзывов было с тех времён, но этот, такой тихий и без слов — запомнился больше всех.

Вы недавно вступили в Союз художников России. Что для вас значит это членство?

К своему сожалению, раньше не понимала, зачем это нужно, поэтому, когда все однокурсники бегали по выставкам и получали билеты о вступлении в Союз, я просто закатывала глаза. Со временем приходит осознание, что есть группа единомышленников, кто занимается абсолютно тем же, и наши интересы схожи. Захотелось быть причастной к коллективу и продолжать учиться друг у друга. Вступление даёт возможность участия в коллективных выставках, где можно проанализировать не только свою работу, но и других. Новые проекты, которые одному очень сложно сделать, вместе дают результаты. Быть в этой среде — важная составляющая жизни художника.

Какой распорядок дня у свободного художника? Есть ли у вас ритуалы, которые помогают в работе?

Хотелось бы сказать, что свободному художнику живётся легче, чем тому, кто имеет постоянную работу. Но это не так. С утра до вечера мысли заняты новыми картинами и исправлениями старых, мыслительный процесс не заканчивается, когда заканчивается работа. Легко было, когда давали план действий и «волшебный пинок» для реализации, сейчас ты сам себя мотивируешь. Я не могу, как машина, писать одно полотно за другим, тогда меняю занятие. Ведь помимо написания есть ещё натяжка холстов, покраска рам, оформление и самое сложное — это ведение сайта. Для меня это самое сложное! Поэтому, когда глаз совсем «замылился», я просто переключаюсь на такие «хозяйственные» дела. А вот если закончился материал для работы, то спасёт только новое приключение!

Кто или что вдохновляет вас помимо природы? Может быть, литература, музыка, другие художники?

Я почти не читаю и не слушаю музыку. Не знаю, как можно считать себя творческим человеком с такой огрехой. Мне больше запоминаются люди и их история, художники и их достижения. Я часто знакомлюсь в путешествиях, и люди рассказывают немыслимые истории из жизни или места — вот тогда это откладывается в душе. Что до музыки, то попросту нет времени её слушать, ведь за работой обычно думаешь, и звуки мешают. А за своими современниками я люблю последить. Ведь важно знать, что в равных условиях, в это же время кто-то работает и создаёт такие шедевры! Тут уже не скажешь, что это старые мастера, и они жили в другое время или у них краски были лучше.

Какие творческие планы у вас на ближайшие годы? О чем вы мечтаете, как художник?

Моя самая большая мечта — это поход на ледоколе в Арктику. Мне нужна новая и большая тема в творчестве, связанная с Севером. То, что будет объединять и продолжать мой путь. Потому что со временем какие-то гештальты уже закрываются. В некоторые места я вряд ли вернусь, по ним написаны картины, деревни перестроены или разрушены, и нужен новый источник. Сейчас в планах осваивать новые горизонты и двигаться на Восток. Северный Восток. Можно сказать, по пути «Великого Северного похода» — Сибирь, Ямал, Таймыр, Чукотка, Камчатка. Хочется не просто приехать и поработать, а связать художников вместе, дружить и славить вместе такие отдалённые края нашей Родины. Да, звучит всё как-то нереально. Но есть хоть какой-то процент, что это может стать реальностью. Так почему же нам не попытаться?!

Галерея