Ольга Шинкарева

«От инженерии к искусству: путь художника Ольги Шинкаревой»

Ольга, вы окончили аэрокосмический факультет в Балтийском государственном техническом университете. Как вы стали художником, с чего начался ваш путь?

Путь начался с рождения. Это прозвучит абсолютно патетично, но я считаю, что художником или творцом, в общем смысле этого слова, можно лишь родиться. Это определённый взгляд на вещи с самого рождения. Научиться можно мастерству, технике, натренировать глазомер, научиться строить композицию. Но дальше мастерства и ремесла (что, конечно, совсем не мало и без этого тоже никак), дело не пойдёт. Для того чтобы делать живое, нужно что-то внутри. Нужен взгляд, наблюдательность, эмпатия, и, как говорит мой друг, архитектор и скульптор Сергей Дмитриевич Побегуц, «нужен нерв».

Окончив технический вуз, я отдала дань династийной традиции (оба родителя — инженеры). И у меня никогда не повернётся язык сказать, что эти пять лет были потерей времени. Это такой подарок — научиться смотреть на жизнь под разным углом, мыслить по-разному. Я уверена, что, если бы я получила только художественное образование, была бы совершенно другим человеком с совершенно другими работами. Не лучше и не хуже, но просто другими.

Писать картины вы учились у советского и российского художника Андрея Ефи. Какие знания получили у наставника, и чем они полезны сейчас?

Да, именно Андрей Иванович стал моим главным Мастером. Здесь всё по классике: рисунок, живопись, композиция. Приходящие к нему понимают через какое-то время, что «пролезть через игольное ушко» не получится и нужно очень много работать. И вот тут опять возникает вопрос, над которым я тоже долго размышляла: поступи я сразу в художественный вуз в 18 лет, смогла бы я столько работать? Не оттолкнуло бы это меня? Так вышло, что к этому времени мой выбор был абсолютно осознанным, и поэтому я точно знала, чего хочу и как этого добиться.

А Андрей Иванович учит меня и до сих пор, хотя он это и отрицает. Но я-то знаю, что, забегая к нему в очередной раз на чашечку чая в мастерскую, снова и снова получаю бесценные советы.

Семь лет назад вы организовали первую персональную выставку в Москве. Какие работы вы представили, и какие впечатления остались у вас и у зрителей от выставки?

Трудно делать первую персональную выставку не там, где тебя уже знают. Я повезла в Москву свои работы тушью. Очень нервничала, конечно же. Но волшебная сила соцсетей творит чудеса, и тебя довольно быстро находит публика из других городов. Поэтому Москва была гостеприимна и стала ещё роднее.

Позже, одна за другой, последовали и другие выставки: персональные и совместные.

А как понять и поверить в то, что ты достоин показывать работы аудитории?

Сложный вопрос. С одной стороны, не самому художнику судить свои работы. Лучший судья — это время. И как у Пастернака: «Но пораженья от победы ты сам не должен отличать».

С другой стороны, у художника должен быть какой-то внутренний камертон. Ещё неплохо иметь в окружении людей, мнению которых доверяешь. И тут важно, чтобы это было мнение не тех, кто будет хвалить как кукушка петуха, а тех, кто действительно конструктивно и объективно может оценить.

Вы любите творчество импрессионистов. Кто из художников вам особенно интересен, и почему?

Импрессионистов трудно и почти невозможно не любить. Но наряду с ними мне близки и очень дороги такие имена, как Корнелиу Баба, Авигдор Ариха, Кете Кольвиц, Паула Модерзон-Беккер. У каждого из них свой неповторимый взгляд на мир, на жизнь, который позже переносится на холсты и бумагу. Тот самый нерв. Настоящий.

У Эмиля Чорана есть прекрасная фраза: «Быть неактуальным как камень». Если вдуматься, в ней очень много. Это значит не поддаваться сиюминутной конъюнктуре. Оставаться настоящим, уметь сберечь себя.

В творчестве нашла отражение природа Карелии и Ладожского озера. А какие состояния для вас наиболее притягательны?

В природе Северного Приладожья мне дорог воздух, лаконичность, строгость.

Ещё вы пишете Санкт-Петербург — в нём вы родились и выросли. А какой он — город вашего детства, и что в нём изменилось с тех пор?

С рождения и до двадцати трёх лет я жила в коммунальной квартире в доходном доме М. Э. Маркович на 13-й Красноармейской улице. Хозяйка дома Мария Эдуардовна Маркович была артисткой императорской русской оперы. Она сама жила в этом доме, именно на третьем этаже, где жили и мы. В моей комнате был высокий, в потолок, камин с глазурированной плиткой. И, просыпаясь каждое утро, на потолке я видела амурчиков, различные розетки и вензеля. Камин до пожара в доме был рабочий. И, если выдавалась холодная зима, то мы непременно приносили с улицы какие-то доски, палки. Откуда мы брали их в центре города, я не помню. Но камин исправно топился. Там же можно было спрятать листы с плохими оценками из тетрадей. Был шанс, что они пойдут на растопку без ревизии.

Весь округ города, называемый Коломна, был нашим обычным маршрутом для прогулок. Город для меня не просто архитектурный памятник. Он живёт, дышит, меняется.

На ваш взгляд, художник должен путешествовать по миру, знакомиться с новыми культурами или достаточно того, что под рукой?

Мне думается, что прежде всего художник должен быть пытлив. Путешествия — это огромный опыт. Невозможно, например, по-настоящему оценить живопись по репродукциям, какими бы хорошими они ни были. Важно видеть не только признанных мастеров, но и новое, появляющееся в галереях в других городах и странах.

Также невозможно оценить архитектуру и скульптуру по фотографиям. Только живой свет, окружающие объекты и даже воздух самого места могут составить полную картину.

Заметила, что для создания точных образов вы используете минимум художественных средств. Как это удаётся?

Художник должен быть снайперски точен с образами и при этом, как сапёр, уметь избегать штампов. Для меня важно некое обобщение. Это и помогает избавиться от лишнего.

Мне кажется, что отличной тренировкой для любого художника является работа с различными материалами. Я, например, очень люблю линогравюру. В ней, как в шахматной партии, ты должен быть совершенно уверен в каждом следующем действии. Голова работает на несколько шагов вперёд. Иначе одно лишнее движение штихеля — и всё испорчено.

Над какой картиной вы работаете сейчас, что хотите сказать с помощью неё зрителям?

Продолжаю работу над своими двумя основными сериями. Я не уверена, что художник каждой своей работой что-то именно хочет сказать. Ни в одной моей работе нет прокламации или лозунга. Это просто накопленное внутри, увиденное, пережитое. А выставки — это возможность некой переклички с публикой.

Галерея