Василий Браташ
«Быть русским художником — великое счастье!»
Василий Юрьевич, талант художника в вас проявился довольно поздно. Почему вы выбрали сюрреализм и графику?
Наверное, наоборот, они меня выбрали. Всё началось с почеркушек для самарского цирка, которым я руководил. Ставили много эстрадных спектаклей, действий. Чтобы сэкономить деньги на эскизах, художниках по костюмам, декорациям, начал потихоньку делать их сам. Были и самостоятельные работы. Друзья говорили: «Получается прикольно». Да и я сам кайфовал от того, что делаю.
Жанр моих работ у многих вызывает сомнения. Сюрреализм это или символизм, понять сложно. Владимир Довейко, поэт, бывший партнёр по цирку, друг, глядя на картины, определили такой жанр, как экзистенциальный реализм. Каждый имеет право назвать то, что он видит, так, как ему хочется. Ведь, согласитесь, не так важно, как называется то, что ты делаешь, а важно то, что ты это делаешь.
Помните вашу первую работу?
Довольно сложно ответить на этот вопрос. Почеркушек было ну очень много. Бывало, на гастролях сидишь в гостинице и что-нибудь да выводишь. Повторюсь, мне нравилось это. В детстве в родном Куйбышеве мама отвела во Дворец пионеров в кружок рисования. Но через месяц попросили меня оттуда забрать: вместо кувшина с цветочками у меня всё время почему-то получался грузин. Я не видел на столе натюрморта. Мне виделись девушка или мужичок. Педагог просила маму сводить меня к психологу или психиатру, но мама, сама педагог по образованию, человек очень мудрый, поддержала и отвела на уроки игры на балалайке. А первая серьёзная работа, наверное, была сделана в 2015 году по мотивам стихов великой поэтессы Анны Ахматовой «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи».
Практически у каждого художника есть любимые сюжеты, которым он уделяет особое внимание. На чём больше концентрируетесь вы?
Как рождаются сюжеты, не знаю, это некая тайна даже для меня. Понимаю, что хочу сделать, но во время рисования карандашного наброска порой улетаю, получается что-то совершенно иное. Как таковых любимых сюжетов нет. Пишу всё, что придёт в голову. А у людей в голове — целый космос.
Наверняка вам не чужды творческие эксперименты. Какой из них наиболее хулиганский?
Недавно в соцсети выложил работу акрилом на листах фанеры размером полтора на полтора метра. Всего 20 подобных работ. Ещё даже никому их не показывал, кроме друзей, которые приходили в галерею. Ещё нигде не выставлял.
Я не экспериментатор. Ко всему отношусь проще. Да и художником назвать себя не могу. Художникам, как и певцам, нужно образование. А я специально, провокационно не читаю литературу о живописи, не прохожу мастер-классы. Пытаюсь придумать своё, показать, как я вижу, а не так, как меня кто-то научил. Придумывать для обыденных вещей искажённую форму, намекать на что-то — мне такое нравится больше.
Вы много лет посвятили цирку: работали конюхом в номере Даниэля Барона, с Владимиром Довейко создали акробатический ансамбль «Русь», а затем клоунский дуэт, восемь лет руководили самарским цирком. Скажите, нашла ли отражение ваша любимая работа на картинах?
Меня всегда тянет в цирк, и поэтому есть большое количество ассоциативно-цирковых работ. Всё время хочется кому-нибудь пририсовать клоунские ботинки или нос, но я считаю это ошибочным и банальным. Бью себя за это по рукам, не очень хочу рисовать цирк, поскольку для меня это святое место, и я считаю, что не имею права… Тем более, цирк рисовать очень сложно. Пожалуй, кроме Лотрека, Шагала для меня мастеров в этом нет.
У вас есть опыт создания художественной галереи в Самаре. Почему пришлось закрыть «Bratashъ Art Лофт»? Планируете возобновить работу галереи?
Да, была очень большая галерея в торговом центре «Эль Рио». Его владельцы, мои хорошие друзья, сначала предложили оформить фуд-корт. Для меня это было удивительно. Такого эксперимента раньше не проводил, разве что в Японии оформляли офис IT-компании. Идею с фуд-кортом принял аккуратно и настороженно. Но когда дизайнер, очень талантливая девочка, из 30 работ сделала коллажи, где-то добавила фон, что-то отзеркалила, перевернула, мне понравилось. Третий этаж в торговом центре оформлен моими работами по сей день.
Позже владельцы ТЦ предложили пустое помещение площадью 1 500 квадратных метров с двенадцатиметровыми потолками, здоровенными окнами. Мы выкрасили в матово-чёрный планшеты размером 1,5х1,5 метра и на них под стёклами разместили мои работы. Из своей старой студии в цирке я забрал всевозможную атрибутику и расставил её так, как хотелось. Мы открылись.
Но вы же понимаете, что арт-бизнес в России как таковой, а в Самаре тем паче, не очень развит. Дохода не приносит. Я истратил все свои деньги, с которыми сюда входил. Более того, мне, естественно, помогали владельцы ТЦ. Банкеты, закупки, зарплата сотрудников — всё это дорогое удовольствие. Но при этом — фантастическое! Неимоверный кайф!
Для меня это был эксперимент. Я не понимал, смогу сделать галерею или нет. Оказалось — смог. В арт-пространстве то и дело проходили художественные выставки, которым мы старались придать театральность, драматургию, фотовыставки, творческие вечера, встречи, например, с дрессировщиком Михаилом Багдасаровым, спектакли. В них были задействованы как профессиональные актёры, так и любители. У нас же выступали музыканты.
Тем не менее, со временем мы пришли к тому, чтобы предложить предпринимателям выкупить помещение. Причём владельцы говорили: «Вась, если скажешь оставить всё как есть сейчас, мы оставим». Но это неправильно.
Сейчас подвернулось помещение на Куйбышевской улице, около музея. Оно поменьше, конечно, около трёхсот метров. И я очень хочу открыть там галерею. После того, как решу вопросы со здоровьем (после двух пережитых инфарктов Василий Юрьевич ждёт операцию, после которой необходимо восстановиться. ‒ прим. авт.) и приду в состояние бодрячка.
Вы часто проводили выставки современных художников. Как выбирали работы коллег? Кто из современных художников вам интересен?
В галереях существуют выставочные комитеты, но поскольку моя галерея частная, выбирал интуитивно. Нравится — и всё. Мне казалось, что те или иные работы достойны того, чтобы их выставить. Подчеркну, что я не профессиональный галерист и поэтому не рассматривал работы художников с точки зрения коммерческой целесообразности. Я не бизнесмен. Предприниматель из меня так себе.
Из современных художников мне нравятся абсолютно все. Человек, который начинает рисовать, писать, как говорят художники, и показывать работы публике, достоин уважения. И помочь художнику, особенно стеснительному, интеллигентному — великое счастье. Может не персональную выставку организовать, а предложить небольшую локацию для пяти-десяти работ. Но всё же.
Со временем вы стали разбираться в арт-бизнесе — как в российском, так и в самарском. В чём специфика арт-бизнеса в волжском городе-миллионнике?
По моему мнению, не знаю, поддержат ли меня представители самарского сообщества художников, всё обстоит достаточно плохо. Есть небольшая плеяда коллекционеров, разбирающихся в искусстве и покупающих картины, а остальные выбирают «картинки на кухню, в спальню, офис», чтобы заполнить пространство. Порой людей абсолютно не волнует художественная ценность произведения искусства.
Картина может стоить и десять тысяч рублей, и триста тысяч. От чего зависит стоимость картин? Кто их обычно покупает?
Есть такое понятие, как собственность автора. Я написал картину и не собирался её продавать. Ко мне несколько раз подходили, называли разные суммы, но я не соглашался. А один раз приехал человек, достаточно богатый, и назвал сумму, от которой отказаться было бы очень глупо.
Я не продаю свои работы дёшево. Очень мало работ продал в Самаре, в основном коллекционерам. Также регулярно покупают картины менеджеры высокопоставленных чиновников. Продаж картин для офиса или кухни не было.
Ваши работы хранятся в частных коллекциях принцессы Монако Стефании Марии Елизаветы, Барака Обамы, короля Ашанти Отумфуо Осей Туту II.
Да, это действительно так. Папа Стефании — бывший князь Монте-Карло, где проходит ежегодный феерический цирковой фестиваль. Стефания говорит и понимает по-русски, много общается с цирковыми артистами, у неё муж был артистом цирка. Свои работы — они, кстати, все связаны с цирковой темой — я ей, конечно же, подарил.
У Ашанти Отумфуо Осей Туту II я много раз был на дне рождения в Гане, помогал с постановками для мероприятий. И ему я тоже подарил шесть работ с африканскими мотивами. Шоколадные женщины, барабаны — это всё мои ассоциации и впечатления от Африки.
Ни с Бараком Обамой, ни с другими высокопоставленными лицами я не встречался. От менеджеров, формирующих коллекции, приходили письма с предложением выкупить работы. Несколько менеджеров приезжали лично в московскую мастерскую.
Ваши работы высоко оценил советский и российский театральный художник, президент Ассоциации художников театра, кино и телевидения Москвы, народный художник РФ Борис Мессерер. Насколько это приятно и ценно для вас?
Мама одной из моих жен всю жизнь дружила с Беллой Ахмадулиной, супругой Бориса Асафовича. Однажды набрался наглости и спросил, могу ли показать ему свои работы. «Ты что, рисуешь? Артист цирка, бизнесмен — и вдруг художник? Ну, приноси», — сказал Борис Асафович будто в шутку. Я принес. Он был несколько обескуражен, ошарашен. Ему понравилось, как он сказал, мастерство, с которым исполнены работы, их театральность. Посоветовал продумать проект театра сюрреализма и продолжать заниматься искусством. Для меня это, конечно, очень ценно! И у меня в коллекции есть несколько работ Бориса Асафовича. Вообще театральные художники — отдельная песня, по-моему, глубокому убеждению, это величайшие мастера.
Многие на вашем месте, наверное, загордились бы и уже перестали развиваться. Качество работ бы, соответственно, снизилось. Что думаете по этому поводу вы?
Человек должен развиваться от рождения до последнего дыхания на смертном одре. Учиться всю жизнь — это высшее, что может быть. И никакой гордости нет. Более того, есть некий зажим. Я, допустим, чувствую себя не очень уютно в среде профессиональных художников, академиков, членов Союзов. Я, кстати, не являюсь членом ни одного Союза и не собираюсь им становиться, потому что отношусь к себе достаточно реально. Я, например, хорошо анатомически могу рисовать человеческие фигуры, набил руку. Но когда смотрю на некоторые работы, то понимаю, как мне до них далеко. Вместо гордости есть ощущение кайфа. Мне, 66-летнему пенсионеру, есть чем заниматься. Я просыпаюсь в семь утра и до четырёх-пяти дня рисую. Мне ещё расти и расти! Вот недавно формат сменил на полутораметровый. Стал рисовать акрилом. Хоть работы по-прежнему и графичные, но я уже использую кисть, а не перо и тушь.
Как вы думаете, российским художникам легко зарекомендовать себя за рубежом?
В России, в её тысячелетней истории есть такие монстры, что Западу и не снилось. А потом, в мире искусства нет границ. Зачем себя рекомендовать Западу, зачем лебезить? Тем более западная публика — искусствоведы, галеристы — очень пафосная. Они — торгаши, раскручивают художников, взвинчивают цены. Быть русским художником — великое счастье! Душа другая. Бессребреники. Многие, я даже не знаю на что живут. Вместо еды покупают краски и холсты. Работают, где придётся. Русское искусство великое. Музыка, поэзия, живопись. Нам есть чему поучить Запад. И надо понимать, что художник должен идти от своего Я, а не подстраиваться под рынок.
Однако одна из ваших первых выставок была организована в Токио. Что за работы вы представили японцам? Какие впечатления остались у вас и у них от выставки?
Цирк — советский, российский — очень много работал с Японией. Постоянно шли наши программы. Японцы очень любят цирковое искусство, хотя своего цирка там как такового не существует. Однажды, будучи в Монте-Карло, показал свои работы импресарио Одзума Сан. Он предложил провести выставку. Мне казалось, это несерьёзно. А потом я прилетел во Владивосток по работе. Со мной была большая папка с работами, их просил привезти местный галерист. И случайно мы встретились с импресарио. В итоге папка уехала в Токио. Я на открытие не прилетал, и выставка прошла без меня. Но было много хороших отзывов. Работы купили все. Ничего в Россию не вернулось. Позже должна была состояться ещё одна выставка в Японии, но её свернули из-за мировой ситуации. Все работы возвратили, и теперь их можно будет увидеть на выставке в Москве.
Что для вас искусство?
В 14 лет я попал в цирк на работу, о которой грезил — устроился конюхом. И по сей день нахожусь в состоянии эйфории. Цирк подарил мне общение с уймой интереснейших людей. Искусство для меня, банальность сейчас скажу, — жизнь. Я люблю всё, что связано с творчеством. Я знаю в Самаре многих сварщиков по металлу, гончаров, токарей, фрезеровщиков. Их работа — тоже искусство. Люди, живущие в деревнях, украшают свой быт, например, расписывают печи — и это тоже искусство. Жизнь без искусства будет серой, чёрной. Искусство — это свет. Любовь — это искусство. Любовь к Богу, вера, церковное пение, иконопись, архитектура, зодчество — тоже. Искусство окружает, хочешь ты этого или нет.
Как бы вы продолжили фразу «Я художник, потому что… »?
Кому я только что говорил, что художником себя не называю? (Улыбается.) Я художник, потому что это кайф великий. Счастье. Я, видимо, и чувствую себя лучше, и борюсь за жизнь. Случись что — я не смогу рисовать. Художник должен быть здоровым и следить за собой, чтобы была возможность утром проснуться, поблагодарить Господа за то, что жив и здоров, можешь взять белый лист бумаги и начать рисовать.
Биография
Василий Юрьевич Браташ — народный артист России, художник-график.
К графике и сюрреализму пришёл довольно поздно. До этого служил в цирке. Первые выступления состоялись в Тюмени. Там он работал конюхом в номере Даниэля Барона. Параллельно с гастролями Василий окончил вечернюю школу рабочей молодёжи. С Владимиром Довейко создал акробатический ансамбль «Русь», а после серьёзной травмы позвоночника — цирковой дуэт Белый и Рыжий клоун. Дуэт просуществовал до 1986 г. Затем Василий покинул арену, успешно занимался бизнесом, но всё равно вернулся в цирк в 2003-м. С 1 апреля 2004 года восемь лет руководил Самарским государственным цирком. Тогда же проявился талант художника.
Работы хранятся в частных коллекциях принцессы Монако Стефании Марии Елизаветы, Барака Обамы, короля Ашанти Oтумфуо Осей Туту II, Владимира Глотова (зам. директора Федеральной службы по финансовому мониторингу), Бориса Мессерера (советский и российский театральный художник, сценограф, педагог. Президент ассоциации художников театра, кино и телевидения Москвы. Академик РАХ. Народный художник РФ.), Юрия Дурова (советский артист цирка, дрессировщик, клоун, киноактёр, народный артист СССР), Гамаля Замальдинова (предприниматель), Эрнеста Мацкявичюса (российский журналист и телеведущий), Игоря Десятникова (российский продюсер, актёр, бизнесмен), Ильи Робея (коллекционер, Германия), Dick Ellis (художник, США), Натали Вадим (коллеционер, Natalie Vadeem gallery, США, Атланта), Lars Erik Holmskjold (частная галерея, Финляндия).
Выставки
2020 год
Закрытая выставка для Федеральной службы по финансовому мониторингу, Дом Центросоюза (Ле Корбюзье. Le Corbusier) (Москва).
Выставка «Блуждающие смыслы» (Самара).
2019 год
Выставка Союза художников-профессионалов в МДСТ (Москва).
2017 год
Экспозиция в Токио Доум (Tokyo Dome) (Япония).
Галерея
